"От бытия к небытию
Тропинка узенькая вьется,
Бежит, печалится, смеётся
И тайну страшную свою
Отдать готова ненароком
Любому нищему в суму...
Как это просто - стать пророком!
И как не нужно никому."
Хельги Нордкап 2009г.
"Я был на той войне, которая была.
Но не на той, что сочинили после.
На такой войне я не был."
Юрий Семёнович Белаш (8 ноября 1920 – 17 июля 1988) – поэт.
Лейтенант, командир минометной батареи.
Что же касается писателя Виктора Петровича Астафьева, имя которого я не называю в предыдущем материале (http://www.proza.ru/2010/02/05/967), то известна его последняя запись: «Я пришел в мир добрый, родной и любил его безмерно. Ухожу из мира чужого, злобного, порочного. Мне нечего сказать вам на прощанье».
Земляки Виктора Петровича многое, конечно, сделали для того, чтобы вырвалось у него такое предсмертное слово. Не он первый, не он последний из великих, кому отравляли и отравляют жизнь, считая возможным – неизвестно, с какой стати! - указывать, как надо думать, что писать, как жить и с кем дружить. Да что об этом говорить, ведь известно: «Христос терпел и нам велел».
Две тысячи лет назад пришел Бог к людям, сам Истина, с любовью и добром, творил чудеса милосердия. И как к нему отнеслись? Чего же ожидать от людей, ведь они не изменились за две тысячи лет. «Им нравится, что мы в борении, покуда Петр отрекается и предает Иуда» (Н.С.Гумилев).
Морально распинали Астафьева, когда на всю страну дали информацию о голосовании в Законодательном собрании края, где отказали в назначении великому писателю дополнительной небольшой пенсии, о которой сам он и не просил, просили за него другие, кто знал о материальном положении его семьи.
https://www.youtube.com/watch?v=Atq4cbhgG24
Как стоит с именем Пушкина имя Дантеса, а с именем Лермонтова имя Мартынова, как известно имя Герострата, так известно имя «деятеля» - инициатора травли писателя на родине. Вот так они, персонажи эти, в историю не входят, а влипают.
«Я расскажу про Пащенко, про Пащенко – пропащенко», - сложился стишок у Анатолия Третьякова, местного поэта. Не зря, видно, поэтов считают пророками. Впрочем, «деятель» этот воспетый, не пропал, обретается в депутатах. Известная субстанция – не тонет. В одном из городов Германии есть улица, носящая имя того самого Дантеса. А как же, историческая личность, как никак. (Кольмар (Сульц) - административный центр департамента Верхний Рейн со 115- тысячным населением, основанный в 1354 г. Он, как и Страсбург, расположен в регионе Альзас - там улица Жоржа Дантеса)
Астафьев не был ангелом, характер взрывной. Говорил, что гордится: прожил жизнь и не сидел в тюрьме, и ни с кем никогда не судился. Повезло, что и говорить, ведь известно – «не зарекайся». Ему удалось из сироты, детдомовца, рядового солдата, инвалида войны, послевоенного разнорабочего, подняться своим талантом и трудом так высоко. Только трудом и талантом!
К писателю, в родную его деревню Овсянка, приезжали президенты, знаменитые в стране и за рубежом люди, за честь считалось быть знакомым с таким человеком. И это не «из грязи в князи», потому что «князем» Астафьев никогда не был, равно как не был и в грязи – жизнь прожил достойно.
На фронт ушел добровольцем, хотя имел уже специальность железнодорожника, а они получали бронь. На войне был связистом.
"Нерв войны - это связь. Неказиста,
Безымянна работа связиста,
Но на фронте и ей нет цены.
Если б знали убогие внуки
Про большие народные муки,
Про железные нервы войны!.."
(Ю.П.Кузнецов. http://www.stihi.ru/2006/01/31-2085)
Астафьев был на отвлекающем плацдарме, когда вызывают огонь на себя. Получил тяжелое ранение в голову, в легкое и в руку, которую чудом сумел сохранить хирург госпиталя. «Разве таким бы я был писателем, если бы у меня не было снесено полголовы? – говорил он близким людям, которые знали, что остался один глаз у Виктора Петровича и постоянно болит голова после тяжелейшей контузии, что в легком на всю жизнь застрял осколок.
Был красивый хороший мальчик, веселый, с изумительной памятью и незаурядным певческим голосом, который пошел на войну, зная, что плакать по нему будет некому, и с войны вернулся он почти живым, как и все, кто оттуда возвращается.
Известно, что ранение физическое это еще не всё. Есть ранение души, когда человек перестает воспринимать смерть. Об этом написал Лермонтов, ходивший в рукопашный бой, принимавший участие в сражении, которое он сам назвал «резня». «…Меж тем товарищей, друзей вокруг со вздохом называли, но не нашел в душе моей ни сожаленья, ни печали». Астафьеву понадобилось прожить пять послевоенных лет, прежде чем он опять вернулся к тому, чтобы сожалеть о чьей-то смерти, он об этом писал, рассказывал.
И писать-то он начал потому, что довелось ему, фронтовику, читать такие послевоенные произведения, в которых описывалась совсем не та война, на которой был он и его погибшие, и уцелевшие товарищи.
Долгом своим перед павшими и живущими фронтовиками, перед правдой о войне считал он свою работу. По статистике из фронтовиков 1924 года рождения вернулось-то всего три процента, в их числе Астафьев. Тоже житель Красноярского края, тоже доброволец, Петр Павлович Коваленко, год рождения 1923, сражался на передовой, был четырежды ранен, такие написал стихи:
Вы нас не видели тогда,
В бою в живых оставшись чудом,
Мы с ног валились кто куда
У искалеченных орудий.
Кто молча стягивал бинты,
Кто обжигался папиросой,
А кто (за искренность прости)
Стирал, скрипя зубами, слезы.
Я, впившись пальцами в песок,
Кусал израненные губы…
Как мир коварен и жесток!
Кто нас таких теперь полюбит?
Фронтовик Юрий Семёнович Белаш
Памяти младшего лейтенанта Афанасия Козлова, комсорга батальона
Ему живот осколком распороло...
И бледный, с крупным потом на лице,
он грязными дрожащими руками
сгребал с землёю рваные кишки.
Я помогал ему, хотя из состраданья
его мне нужно было застрелить,
и лишь просил: «С землёю-то, с землёю,
зачем же ты с землёю их гребёшь?..»
И не было ни жутко, ни противно.
И не кривил я оскорблённо губ:
товарищ мой был безнадёжно ранен,
и я обязан был ему помочь...
Не ведал только я, что через годы,
когда об этом честно напишу, —
мне скажут те, кто пороху не нюхал:
«Но это же прямой натурализм!..»
И станут — утомительно и нудно —
учить меня, как должен я писать, —
а у меня всё будет пред глазами
товарищ мой кишки сгребать.
Что такое была послевоенная жизнь, страшно сказать. Какие раны залечивала страна и до сих пор залечить не может, знает поколение фронтовиков, помнит это и послевоенное поколение. Когда живые завидовали мертвым. Плодами победы правители щедро одарили кого угодно, только не победителей. А у победителей уже не было сил.
Отрывок из очерка писателя Анатолия Зябрева: « Ехал я в автобусе по одному из дальних маршрутов сельской местности края. Подтаежный юго-восточный район. То с левой стороны, то с правой - перевалы предгорий Саян. Пассажиры входили и выходили в разбросанных по дороге нечастых селениях. Я смотрел в окно и рассеянно слушал разные, спонтанно возникающие разговоры. Вот речь завел мужчина в заношенном полушубке, сидевший справа от меня. Он держал перед собой газету и вслух комментировал прочитанную заметку. ««В Отечественную войну, - говорил мужчина, - полегло наших бойцов на Западном фронте, оказывается, аж целых 22 миллиона, а со стороны противника только полтора миллиона». Порассуждав на этот счет, пассажиры вдруг в крайнем волнении взорвались этаким негодованием: «Да неправда! Не может такого быть! Чтобы 20 на одного. Не верим!» «Но это подтверждает и сам участник войны Астафьев».
Не хочется верить ни Астафьеву, ни статистике, ни тому же Коваленко!
Пять дней берем мы бугорок,
Пять дней…
А метра взять никак не можем.
И сколько здесь еще солдат положат
Ни генерал не знает и ни бог.
Обугленный, кровавый бугорок.
Едва кружок заметный на двухверстке.
Вот так бы и хватил солдатской горстью,
А там, что будет…
Хоть шальной в висок.
А там, что будет…
И опять бросок…
И клином мир вмещается в прицеле.
И мы опять телами стелем, стелем
Солдатский безымянный бугорок.
Продолжу выписку из очерка: «Опять же из газеты факт: за последние годы наше сельское хозяйство потерял 60 миллионов гектаров земли, их них половина – пашни… Кто-то вспомнил про то, что в Западной-то Германии всего-то земли у сельского народа 11 миллионов гектаров, а тут, понимаешь ли… да, понимаешь ли, целых 60 миллионов только потерянных. Что же это выходит? Сколько же это стран на этой земле можно было бы накормить досыта? Подумав над таким элементарным вопросом, пассажиры как-то смутились, закрутил головами и стали решительно выражать сомнение: «Да не может такого быть! Не может!»… «Но про это и Астафьев говорил»,- мягко, ненавязчиво добавил пассажир в полушубке».
Далее Зябрев пишет: «Разговор мой о том, как селяне нынче реагируют на негатив. Не может того быть – и все. И сомнение это их питается не чем-то, заметьте, не какими-то опровергающими фактами, а самой обычной моральной усталостью. Нет уже у людей в душе сил выдержать ни вчерашний, ни сегодняшний абсурд, а потому лучше уж не знать про это».
В очерке написано о том еще времени, когда было две Германии, когда существовал Союз. Уже тогда народ дошел до своей критической точки, «ни в прошлое, ни в будущее уже не верит». А как ему, народу-то, и не только сельскому, живется нынче, после распада страны, расстрела парламента, войны в Чечне?
Не на облаке живет писатель, жизнь обступает со всех сторон… Роман «Прокляты и убиты» потому так и называется… Вспоминает односельчанка: «Выходит как-то вечером Виктор Петрович прогуляться вниз по деревне. Возвращается, и я спрашиваю: «Ну что там?» А он ругается: «Изнахратили всю деревню, ну на что строят? На заработную плату, что ли?» Расстроился он очень. А ночью приступ случился сердечный, и увезли его в город».
Многие знают скромный дом в Овсянке и бывали в квартире писателя в Академгородке, находящейся на четвертом этаже блочной пятиэтажки, без лифта, конечно. В квартире этой кабинет писателя был ему и спальней, библиотека совмещалась с гостиной. Бывают, конечно, и более плохие жилищные условия. Астафьев никогда не жаловался. Он знал, как живут люди, помогал, кому мог, помогали ему, жил, как говорится, на миру, не отделяя себя и не возносясь. У него, как и у многих, пропали все сбережения, никуда он их не вкладывал, жил, как все. Не унывал, любил природу, цветы. Было уютно и в доме в Овсянке, и в квартире в городе.
Позорище, конечно, что такой человек, составивший честь краю, в последние годы жизни задумывался, пойти ему погулять или остаться дома. «Один этаж лишний»,- говорил он близким людям. А лишних было три этажа. Уже при жизни классика было понятно, что имя его станет, как нынче говорят, - «брендом». Что из знаменитых в Красноярске после Сурикова следующий – Астафьев. Не искали возможности переселить его в более удобную квартиру, а ведь можно было догадаться, что квартира эта стала бы впоследствии музеем. Да не одного писателя, а сразу двух, потому что Мария Семеновна Корякина, жена Виктора Петровича, тоже в литературе не последний человек, она самобытная талантливая писательница.
На многое находятся средства в городе, особенно на проведение разного рода праздников, которые были и прошли, кто их помнит, а на музей великого человека средств не изыскали. И то, что кабинет его был продан вдовой писателя в частные руки, это тоже укор городу, не посчитавшему нужным хранить память о своем Почетном гражданине.
Конечно, если знать об отношении к Астафьеву, которое продемонстрировано было накануне его смерти, то ничего удивительного и нелогичного нет. Попробовал бы, например, тогдашний губернатор генерал А.И.Лебедь заикнуться об улучшении жилищных условий писателя, что бы тут началось! Это ведь и ему в пику принимало свои решения ЗС края. Заклевали ведь и Лебедя, в конечном счете.
А сколько таких деятелей в крае, которые сумели хорошо устроиться, и считают, что такие вот они умные, куда до них Астафьеву, если сравнить уровень жизни? Только дети их учатся по учебникам, в которых есть произведения Астафьева, но это, видимо, по недоразумению. Их детям надо учиться по книгам Чубайса, за которые тот получал баснословные гонорары. А пока просто говорится, что читать Астафьева пробовали, но не смогли одолеть и нескольких страниц. Сказать, что писатель скучный – неудобно, признаться в невежестве духовного свойства – подавно. А вся причина в менталитете. Чужой он, Астафьев-то, этой жизни. И она ему тоже чужая. Вот потому и «нечего сказать вам на прощанье».
То, что в Овсянке воздвигли «новодел», куда водят туристов, это к прошедшей жизни самого писателя не имеет отношения. Это не реконструкция дома бабушки, конечно, сам-то дом был куда скромнее, но это более или менее успешная попытка создания дома-усадьбы сибирского крестьянина, вполне абстрактного. И то, что там поместили восковые фигуры, оно ничего не меняет.
Самое мемориальное место в Овсянке это библиотека. Она задумана писателем, она ради него и возводилась в очень трудное время, любящими его людьми, понимающими значение этого объекта культуры. Один из самых ярких патриотов края В.И.Сергиенко, человек, который в свое время по просьбе, по требованию Астафьева, остановил своей властью молевой сплав по реке Мана, что спасло реку от уничтожения, вот этот человек с такими же достойными сподвижниками и довел до конца строительство библиотеки. Оно проходило в начале 90-х годов, - помните, какое тогда было время? - и закончено к 70-летнему юбилею писателя в 1994 году.
В библиотеке Виктор Петрович часто бывал, приводил туда своих гостей, очень ею гордился. Там проводилось много мероприятий, это настоящий культурный центр села. Там велась и ведется настоящая работа и по сохранению наследия писателя.
Дом и двор по адресу Щетинкина, 26 уже сейчас слишком стали не похожи на те, что были при Викторе Петровиче. На месте памятника, ныне там стоящего, было любимое место писателя, стоял стол, за которым Астафьева снимали для многих фильмов и передач, где он беседовал с приезжающими к нему со всего света людьми. Это было, пожалуй, самое знаковое место. В самом доме тоже многое изменилось, непонятно, зачем. А ведь Виктор Петрович всегда долго примеривался, куда какую картину поместить, куда какой предмет поставить.
Есть много людей, которые знают, как было в доме при жизни писателя, родственники есть, есть фотографии и видеоизображение интерьера дома в Овсянке. А такое впечатление, что все скоро все забыли или посчитали возможным для себя быть настолько небрежными к историческому памятному месту, к музею.
А любят у нас покойничков, что и говорить! При жизни плачет горькими слезами писатель, видя, как на всю страну рассказывается, как его «обломили» с пенсией-то. А после смерти начинают памятник ставить даже его литературному герою – «Царь-рыбе». В жизни так много иронии! Почему-то к скульптуре на той горе, с которой открывается вид на Овсянку – самое посещаемое место, пожалуй, в крае - оказался причастным родной брат «оппонента», с той же фамилией. Это что, запоздалое «прости»? Или оголтелая конъюнктура? Любят покойника, потому что больше ему не завидуют? И фотографию, где снят вместе с писателем, уже можно вывесить у себя в кабинете? «На фоне Пушкина снимается семейство»? Или Астафьев уже удобным стал, не возразит, не поставит на место?
«Что ты несешь на мертвых небылицу,
Так нагло лезешь к ним в друзья?
Приязнь посмертная твоя
Не запятнает их гробницу.
Все те ж и Пушкин и Крылов,
Хоть ест их червь по воле бога;
Не лобызай же мертвецов –
И без тебя у них их много!»
Видимо, во все времена такие посмертные друзья возникали, стихотворение написано Н.Ф.Павловым в 1846 году. Случалось такое, и будет случаться, только привыкнуть к этому невозможно. И не надо привыкать.
Какой страшный и тяжелый памятник стоит нынче возле КИЦа! И почему именно там? Астафьев не любил этот музей Ленина, само здание, это знают многие. Если даже проект памятника одобрила вдова писателя, что-то не получилось, наверное, с его воплощением.
Впрочем, это дело вкуса тех людей, при правлении которых памятники воздвигаются.
А дело писателя говорить ту правду, которую он знает. Сколько раз ставилась она ему в вину! Написал «Печальный детектив». Что началось! «Исписался Астафьев! Это голая публицистика! Это просто не художественно! Сгустил краски!» Прошло немного времени и стало ясно, что еще и сдержался, промолчал о многом. Вышла, рванула вперед публицистика, вот и режиссер игрового кино Говорухин снял документальный фильм: «Так жить нельзя!», наступили не художественные времена, "Великая криминальная революция".
Стали открываться такие информационные пласты народной жизни, что поняли люди, что жили в последние годы в последнем заповеднике «непуганых дураков». Что в «застойные годы» могли они себе позволить все-таки жить не в страхе, немного отдохнуть от войны, которая, в общем, и не прекращалась.
“Писать правду о войне очень опасно, и очень опасно доискиваться правды... А когда человек едет на фронт искать правду, он может вместо нее найти смерть. Но если едут двенадцать, а возвращаются только двое - правда, которую они привезут с собой, будет действительно правдой, а не искаженными слухами, которые мы выдаем за историю”. (Эрнест Хэмингуэй)
Гениальных людей узнают по многим признакам. Это и яркость, и новаторство, например, и пророческий дар. Вот именно дар. Нравится самому гению та правда, которую он говорит или не нравится, это ничего не меняет. Зачем он ее говорит, навлекая на себя ненависть тех, которые не хотят этой правды? Зачем людям знать то, что они, может быть, хотели бы и не знать вовсе? Только ли неприятной, «негативной», как сейчас принято говорить, правды не хотят знать люди? Увы! Говорит же Пророк Лермонтова:
«Провозглашать я стал любви
И правды чистые ученья:
В меня все ближние мои
Бросали бешено каменья».
И у Пушкина не в добрый час сложилось стихотворение:
Свободы сеятель пустынный
Я вышел рано, до звезды.
Рукою чистой и невинной
В порабощенные бразды
Бросал живительное семя,
Но потерял я только время,
Благие мысли и труды…
Далее в пушкинском стихотворении такая горечь, что не хочется лишний раз расстраивать себя, цитировать, приводя мнение поэта о народе и его потребностях.
В последний год своей двадцатидвухлетней жизни Дмитрий Владимирович Веневитинов написал провидческое стихотворение «Последние стихи», в котором есть такие строки:
Не много истинных пророков
С печатью тайны на челе,
С дарами выспренних уроков,
С глаголом неба на земле.
Не хотят знать люди и о том, какими им надо бы быть. Тяжел крест пророчества. Время пройдет, поймут значение, воздадут в меру сил и разумения должное. Но, пока жив, «смотрите, как он наг и беден, как презирают все его!»
Конечно, и при жизни, и после смерти Астафьева его любили, его любит такое количество и качество людей, что оно с лихвой перекрывает все злопыхательские происки. И сам Виктор Петрович очень любил людей, это была его отличительная черта. Любил не всех, потому что многое пережил и понял в этой жизни.
Он много ездил по стране и за границей, вел большую переписку с очень разными людьми, много читал, думал, много работал. Он не был простым, он был сложным.
Но какие могут быть высказаны претензии писателю Астафьеву в том, что он искажает правду о войне, когда сейчас все мы знаем о войнах «постперестроечного» времени такие подробности, что в голове они не помещаются, сознание отказывается постигать, как такое возможно?!
Это при всех современных средствах связи и коммуникаций, при всей канцелярии и бюрократии – целые вагоны-рефрижераторы с неопознанными трупами наших солдат! А масштабы той и этой войны разве сопоставимы? Сколько браконьерски погубленных жизней! Сколько бездарных и подлых приказов! Наряду, конечно, с чудесами героизма. «И мы опять телами стелем, стелем…» Доколе, Господи!
***** ***** *****
Фильмы Красноярской киностудии с участим писателя В.П.Астафьева, в работе над которыми я принимала участие (сценарий, режиссура, монтаж)
Полнометражные кинофильмы:
"Русские гости" http://www.net-film.ru/film-74/ - 60 минут
"Жизнь на миру" https://www.youtube.com/watch?v=2Sg-d4KfixQ - 60 минут
И короткометражные кинофильмы:
"В начале было" (о влиянии СЛОВА писатель говорит с критиком В.Я.Курбатовым)
https://www.net-film.ru/film-198/ - 10 минут
"Дороже дорогого" (о семье писателя):
https://www.youtube.com/watch?v=2-cBR25Qt90м 30 минут
"Город в центре России" (о Красноярске)
https://www.youtube.com/watch?v=SUz8ynyLA-M 30 минут
Полнометражный кинофильм Красноярской студии, призёр Отечественных и Международных кинофестивалей: "ПРЕДЧУВСТВИЕ" (1990 год)
https://www.net-film.ru/film-65/
В нём есть эпизод - размышления В.П.Астафьева о современности.
***** ***** *****
На фотографии - дом бабушки, вместо которого сейчас стоит музейный комплекс (домик снесен), в глубине кадра - зелёный, маленький, со ставнями. Он располагался почти напротив избы, которую писатель купил себе в 1979 году (дома писателя нет на снимке, он слева). Виктор Петрович смотрит в направлении своего дома. Стоящий справа дом скоро сгорит, там будет построен кем-то другой.
На фото - В.П. Астафьев, Л.Кузнецова, А.Бондаренко. Село Овсянка. 1993 год
Фотография снята кинорежиссёром В.С.Кузнецовым
Единственный документальный фильм по сценарию В.П.Астафьева "Промысел. Древняя профессия"
https://www.youtube.com/watch?v=wNGYzTw9wQo
(Охотничий сибирский промысел в тайге) 80 минут
Фильмография В.П.Астафьева:
1986 "Где-то гремит война"
1983 "Ненаглядный мой"
1983 "Дважды рождённый"
"Звездопад"
Настоятельно рекомендую прочесть краткую статью (не мою)"Последний солдат".
Вот ссылка: http://www.proza.ru/2010/05/13/648
Статья Станислава Куняева. О том, как сокращали жизнь писателя те, кто точно знал, что именно Астафьеву следует говорить и о чём писать:
https://pub.wikireading.ru/155519
О том, как извинялся литературный критик В.Я.Курбатов:
http://proza.ru/2021/03/11/1055
Тем, кому кажется, что они знают о Великой Отечественной, рекомендую!!!
http://proza.ru/diary/semenkova/2022-11-29
-------------------------------------------------------------